как житейский разоритель их имущества»ccxxiv. Этот взор, ослепленный страхом, в
исцелении бесноватого смог увидеть только картину житейского ущерба: своих свиней,
исчезнувших в глубинах Галилейских вод. Житейское ведение, не просветленное верой,
неизбежно изгоняет из своих пределов Христа, представляющего Собою угрозу его
«свиньям» – и материальным, и духовным: похоти плоти, похоти очей и гордости
житейской (ср.: 1 Ин. 2, 16). Но Господь обратил мудрость мира сего в безумие (1 Кор.
1, 20).
Вера и есть единственный путь к свободе, единое на потребу, ибо всё возможно
верующему (Мк. 9, 23): все мирское познание обращается тогда в «суету». Ибо, по словам
преподобного Максима Исповедника, «вера есть первое воскресение в нас Бога,
умерщвленного нашим неведением»ccxxv.
«Сии способы ведения пять тысяч лет... управляли миром, и человек нисколько не
мог поднять головы своей от земли и сознать силу Творца своего, пока не воссияла вера
наша и не освободила нас от тьмы земного делания и суетного подчинения»ccxxvi.
Мирское ведение обременено заботой и непрестанным попечением. Однако нет
такого ведения, которое и при всех своих богатствах не пребывало бы в скудости. В то
время как вера, опирающаяся на Божие промышление, обладает непреходящей
ценностью. Итак не заботьтесь, потому что Отец ваш Небесный знает, что вы
имеете нужду (Мф. 6, 31, 32) и всё, чего ни попросите в молитве с верою, полУчите
(Мф. 21, 22). В то время как ведение, исполненное тревог, как бы сохранить и защитить
свое достояние, воистину ест «хлеб болезни», вера уповает лишь на Бога: Аще не Господь
сохранит град, всуе бде стрегий (Пс. 126, 1).
Страху всегда сопутствуют сомнение и смятение: так, идущий по водам Петр
испугался (Мф. 14, 30) и начал тонуть, в то время как вера свободна от всяких страхов:
Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь защититель
живота моего, от кого устрашуся (Пс. 26, 1).
«…Сомнение сопровождается разысканием,– пишет преподобный Исаак Сирин,– а
разыскание – принятыми способами, а принятые способы – ведением»ccxxvii. Однако ни это
ведение, ни земная мудрость не могут спасти человека в случаях реальной опасности – «в
явных бранях с невидимыми природами и с силами телесными». Преподобный Исаак,
однако, обвиняет не само это ведение, а те его «способы, в которых идет оно вопреки
75
вере», приближаясь в этом «к чинам демонским»ccxxviii, и действует «под завесою... плоти»,
лишая человека упования. В этом «богопротивном» ведении, как утверждает святой
подвижник, «насаждено древо познания доброго и лукавого, искореняющее любовь»ccxxix.
Таким неожиданным образом сталкиваются утверждения относительно пути
человеческого познания преподобного Исаака Сирина и Гегеля. Первый видит в нем
прямое следствие грехопадения человека, второй – превозносит его как самый большой
дар. Первый обличает искусителя, подтолкнувшего человека к падению, второй –
поклоняется ему и ставит само это падение в заслугу. Первый видит в этом типе познания
отрицание Божиего Промысла и неверие, второй – утверждение и апофеоз
самонадеянного человеческого разума.
Однако преподобный Исаак говорит также об истинном ведении, соединенном с
верой.
Это духовное ведение посылается человеку Самим Духом Святым: Если любите
Меня, соблюдите Мои заповеди. И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя,
Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает
Его. Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас
всему и напомнит вам все, что Я говорил вам (ср.: Ин. 14, 15–17, 26). Дух Святой учит
человека свободе: все возможно верующему (Мк. 9, 23). ..далее