гнездом кукушки», снятый в 1975 году. Действие происходит в сумасшедшем доме, что, с
легкой руки А. Чехова («Палата № 6»), само по себе подталкивает к ассоциации с
российской жизнью, тем паче с ее советским вариантом. Сумасшедшие страстно «хотят
перемен», что однозначно аукается с «жаждой реформ» советского (российского)
интеллигента.
В конце концов во имя свободы они поднимают в сумасшедшем доме бунт, который
выражается в ночной пьяной оргии «с девочками». Больной заика впадает с одной из них
в грех, чем излечивается от заикания. Но с наступлением утра приходит расплата:
появляются санитары и медсестра, наделенная явными тоталитаристскими замашками, и
исцеленный заика, испугавшись того, что она обо всем «расскажет маме», начинает вновь
заикаться. Однако он уже, что называется, хлебнул свободы, и возвращение в прежний
«тоталитаризм» для него невозможно, поэтому он перерезает себе вены стаканом.
Главный свободолюбивый герой Макмерфи, попавший сюда за изнасилование
малолетки, как зачинщик бунта подвергается операции, которая делает из него идиота, за
что – исключительно из милосердия – его удавливает подушкой сумасшедший индеец. В
раже свободы он громит стены и окна психушки и убегает в никуда.
То, с какой безоговорочной легкостью этот фильм был воспринят в качестве гимна
свободе и назван «Библией второй половины ХХ века», выдает существенные черты и
установки либерализма. Первое: свобода есть абсолютная ценность сама по себе. Являясь
целью, она бесцельна. Она – путь в никуда, по которому убежал сумасшедший индеец.
Второе: человек, ограниченный в своих свободных проявлениях, а также
оказавшийся перед лицом личной ответственности и возмездия, как юноша-заика, имеет
право реализовать последний дар свободы – самоубийство.
160
Третье: человек, лишенный внутренней возможности осуществлять свободу, как
Макмерфи после операции, заслуживает смерти.
Однако фильм М. Формана не столь однозначен: свободы жаждут действительно
сумасшедшие. Их свобода – это воистину свобода умопомешательства, вседозволенность
безумия. Плоды ее – насилие, убийство, суицид, пьянка, блуд, разгром. И для таких
(«почто стадам дары свободы,– их резать надобно да стричь!») единственно возможной
формой жизни оказывается пребывание в доме для умалишенных, в противном случае они
представляют опасность и друг для друга, и для всего общества.
Другой фильм М. Формана, также ставший катехизисом нового человека,– «Народ
против Ларри Флинта» продолжает тему либеральной свободы. Ларри Флинт –
производитель порнопродукции – выигрывает все тяжбы с обществом, оскорбленным его
активной деятельностью и предъявившим ему судебный иск. Однако Ларри Флинт
отстаивает в суде свое право на свободу слова и самовыражения, и посрамленное
общество вынуждено спасовать перед «священным» правом этого проходимца. Ларри
Флинт сделался синонимом эпохи, отстаивающей свои «свободы», среди которых
наипервейшее место занимает неограниченная свобода слова.
В плюралистическом либеральном сознании свобода слова объявляется
самоценностью. Именно она призвана обеспечить свободное самовыражение личности,
которое понимается как творчество. Любой жест, любой волапюк (как это имеет место с
инсталляцией) может быть объявлен авторским, снабжен соответствующим ярлыком и
манифестирован в качестве художественного произведения: художник это так видит,
музыкант так чувствует, писатель так себе это представляет. И если материализованное
своеобычное видение или представление художника оскорбляет религиозные, этические
или эстетические чувства его зрителей, вездесущий и клонированный обществом Ларри
Флинт всегда сможет отстоять его право на самовыражение.
Именно так это и происходит. 2 марта 1998 года в Италии VII цензурная комиссия ..далее