В сущности, это и есть диавольская затея. Именно в этом пытается вот уже две
тысячи лет убедить мир тот, кого христиане называют врагом рода человеческого и кто
избирает для этого разные способы и средства – от кровавых гонений до агрессивных
плюралистических демаршей, прикрывающихся рассуждениями о безграничности
культуры и свободе творчества.
Мы становимся печальными свидетелями того, как на наших глазах меняется
языковой код цивилизации, пытающейся сбросить с «корабля современности» все
святыни христианского мира, все ценности христианской культуры, растворив их в
житейской банальности среднего человека, обывателя и потребителя. Задача
постмодернистской цивилизации в том, чтобы создать вокруг этого среднего человека
такой мир, в котором он мог бы чувствовать себя самоуверенно и самодовольно. И потому
все духовные вершины должны быть понижены, все пропасти выровнены, все сакральное
– профанировано, все чудесное – банализировано, все существенное – спародировано. В
любой святыне, в любом образе святости среднему человеку мерещатся репрессивные
черты, и потому всякий идеал должен быть скомпрометирован, усреднен и подогнан по
его стандартам.
И напротив, более нет такой человеческой низости, которая не могла бы найти себе
оправдания в новом сознании, и нет такого злодейства, которое не отыскало бы себе
адвоката: все «подпольное» и темное должно быть реабилитировано, дабы средний
человек мог навсегда избавиться от мук совести и томления духа. Положительными
героями новой цивилизации становятся Иуда и Сальери, Мазепа и Лжедмитрий. И даже
сам сатана. У человека больше нет никаких табу, ибо все позволено.
Таким образом, публикации, вошедшие в номер «ИЛ», поднимают ряд существенных
вопросов, касающихся если не Священных текстов, которые остаются незыблемыми, то
самой постмодернистской цивилизации.
Должен ли быть какой-либо – эстетический или этический – предел пресловутому
праву художника? И если художник «право имеет», то не имеет ли подобное же право и
«тварь дрожащая», которая тоже «самовыражается» тем, что оскверняет кладбища,
поджигает храмы и глумится над святынями? И не в равной ли мере кощунствуют
большевик, гадящий в алтаре, и художник-постмодернист, разрисовывающий иконы
непристойными сценами?
163
Отстаивание же права подобного рода «художников» в либеральном обществе
становится делом общественно-политическим. В сфере культуры уже назначены премии
«за смелость в самовыражении». Ларри Флинт Формана вот-вот окончательно победит.
Об этом свидетельствует присуждение Жозе Сарамаго Нобелевской премии по
литературе. Тот факт, что ее удостоился в этом году завзятый коммунист и автор
богохульного романа, делает Ж. Сарамаго определенной знаковой фигурой нашего
времени. А если учесть, что одним из кандидатов на Нобелевскую премию этого года был
также «португалоязычный» Жоржи Амаду, художник во всех отношениях куда более
значительный (если уж так неотвратимо подошла пора отметить писателя именно из этого
культурного ареала), то идеологическая конъюнктура, подарившая миру нового лауреата,
становится очевидной.
При этом сам Жозе Сарамаго заявил, что если бы его заставили выбирать между
Нобелевской премией и коммунистическими идеями, он выбрал бы второе. Парадокс,
однако, состоит в том, что, оказывается, на нынешнем культурном рынке не только нет
необходимости отказываться от своего «коммунизма», но, напротив, как раз именно он,
сдобренный псевдоевангельскими картинами и щедро приправленный фрейдистскими
мотивами, теперь сам удовлетворяет спрос на постмодернистскую «гремучую смесь»,
более чем сомнительную в художественном отношении. ..далее