мыслитель всматривается в явления этого мира и прочитывает их потаенную суть,
разгадывает его тайну и находит в ней отпечатки Самого Творца.
Архимандрит Киприан (Керн) утверждает в книге «Антропология св. Григория
Паламы», что богословие классических писателей Церкви было творческим и
дерзновенным как раз потому, что, по складу ума своего, по восприятию мира и по языку,
эти отцы были ближе к понятиям Библии и Евангелия, к языку пророков, Апостолов и
Самого Господа.
Один из поздних учителей Церкви, святитель Григорий Палама, обобщая и
синтезируя высказывания живших до него отцов и писателей Церкви, вслед за ними
связал вопрос о богоподобии с рассуждениями о творческом даре, данном человеку при
создании мира. Рассуждая о составе человека и о превосходстве его над ангелами, он
пишет: «В самом деле, мы (люди.– О.Н.) только одни из всех созданий имеем, кроме ума и
рассудка, еще и чувства. То, что естественно соединено с рассудком, открывает
разнообразное множество искусств, наук и знаний: земледелие, строительство домов,
творчество вещей из ничего – разумеется, не из совершенного небытия, ибо это уже
дело Божие,– все это дано только людям»ccciii.
Творческий дар, роднящий человека с его Творцом, дар, которого лишены даже
ангелы, есть великая прерогатива человека. Однако, если Бог творит из ничего, как
сказано в Библии: посмотри на небо и землю и, видя все, что на них, познай, что все
сотворил Бог из ничего (2 Мак. 7, 28), то человек, созданный по подобию своего Творца,
творит несуществующие до того в мире образы, однако не из совершенного небытия, а
вызывая их к жизни из некоего умопостигаемого мира и давая им бытие в мире
эмпирическом.
Поэтому творить – не значит «отражать» реальность, это значит вызывать к бытию
новое, и потому творение – это всегдашний «риск нового»ccciv. С этой мистикой
творчества знакомы не только предшественники и последователи святителя Григория
Паламы, но и великие христианские художники.
Рассматривая вопрос об образе Божием в человеке, многие из святых отцов понимали
его как нечто субстанциальное, вложенное в человеческое существо, что придавало этому
образу характер некоего полученного от Бога отпечатка, неизменного оттиска в глубине
человеческой природы. Святитель Григорий Палама усмотрел в образе Божием,
заложенном в человеке, движущую силу, наделенную способностью к возрастанию и
одаренную свободой. При таком взгляде «образ Божий принял значение порыва человека
куда-то ввысь, из рамок детерминированных законов природы, стремления к Творцу,
давшему и ему быть творцом. В человеке, в его духовной сущности открываются те
101
черты, которые его наиболее роднят с Творцом, то есть творческие способности и
дарования. Человеку дано творить, правда не из ничего, как творит Сам Создатель, но все
же творить нечто до него не бывшее»cccv.
Итак, образ Божий в человеке есть нечто, что человеку надо в себе раскрыть. Ему
даны силы и власть, разум и свобода для осуществления Божественного замысла о нем,
раскрытие в мире того, что было о нем решено еще в Предвечном Совете, идеально
указано ему и вложено в его существо, хотя и не дано в некоем готовом виде, то есть не
предопределено по причине сохранения человеческой свободы.
Талант – дар Божий
В Божественном замысле о человеке ему дарована возможность творить, и творить
нечто новое. Человек может осуществить этот замысел или, напротив, зарыть свой талант
в землю. В любом случае, как и в евангельской притче, он не останется безответен: ему
придется дать ответ, как он распорядился своим талантом, своим творческим даром.
По долгом времени, приходит господин рабов тех и требует у них отчета. И, ..далее