Бытия, когда Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц
небесных, и привел [их] к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как
наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем
скотам и птицам небесным и всем зверям полевым (Быт. 2, 19–20).
«Адам, именованием зверей ты подтверждаешь свое владычество,– пишет епископ
Василий Селевкийский.– Ты подражаешь достоинству Зиждителя. Бог создает естества, а
ты даруешь названия... Адаму надо было узреть неизреченное устроение, носимое в себе
каждым животным. И все они подходили к Адаму, признавая этим свое рабское
состояние... Бог говорит Адаму: “будь, Адам, творцом имен, коль скоро ты не можешь
быть творцом самых тварей... Мы делим с тобой славу творческой премудрости. Пусть
познают Меня как Зиждителя по закону естества, тебя же как владыку по смыслу
именования. Давай имена тем, кому Я дал бытие”».
Итак, «Адам всматривается во внутреннюю сущность каждого творения, каждого
животного, каждой вещи» и прозревает заключенный в них смысл, логос. Словом,
отыскиваемым в «непостижимом процессе творчества имени он прочитывает внутреннюю
умопостигаемую криптограмму всякого бытия»ccxcviii.
Поэтому, как учит преподобный Максим Исповедник, «тот, кто смотрит на каждое
материальное явление не чувственным зрением, но рассматривает каждый из видимых
символов духовными очами, тот научается скрытому в каждом из символов
боготворящему логосу и в логосе находит Бога... Точно также тот, кто воспринимает
природу видимого мира не одними только чувствами, но мудро и духовно, тот, исследуя в
каждой твари ее логос, находит Бога, научаясь от созерцания предлежащего величия
существ Причине самих этих существ»ccxcix.
Под символами он разумеет отпечатки иного, незримого, небесного мира в мире
дольнем и вещественном. Однако, пишет он же, «первоначально следует быть
посвященным в наилучший и высший логос, относящийся к Богу, а затем уже...
становиться посвященным в логосы тварных [вещей]... Ибо самым... подобающим
является первоначальное посвящение в логос, служащий причиной возникновения
естества, и лишь затем можно исследовать логосы [вещей], возникших как следствия
этого естества»ccc.
Таким образом, преподобный Максим Исповедник видит творческое призвание
человека в том, чтобы «расшифровывать таинственную криптограмму бытия, доступную
для изощренного глаза духовного и совершенно закрытую для непросветленного,
100
чувственного зрения»ccci. «Художественный или пророческий ум всматривается в то или
иное явление и находит в нем что-то сродное из другого мира, находит его символ. Этот
символ входит в язык художника или богослова-пророка. Этими символами полна
Псалтирь, вещания пророков, гимнография Церкви... иконография»cccii.
Целостному, то есть церковному мировоззрению, присущ этот дар проникновения в
мир и его тайны. Оно не останавливается на поверхности явлений, но прозревает их
корень, их Божественное начало. Здесь уместно говорить о художественном вИдении
вещей, об исполнении Адамова призвания. В наибольшей степени это видение
открывается в людях святой жизни – подвижниках и молитвенниках. Именно они
обнаруживают следы присутствия Бога в мире, Его действия в нем – то, что получило в
учении святителя Григория Паламы название Божественных энергий. И если говорить об
этом в связи с проблематикой творчества в интерпретации Н. Бердяева, то можно
утверждать, что «объективации» – этого непосредственного следствия грехопадения – не
было, в первую очередь, у святых отцов. И подобно тому, как Адам в раю всматривался в
«скотов, птиц и зверей», постигал скрытый смысл каждого Божиего творенья и сам, по
Божественному соизволению, творил ему имя, так и духовно одаренный христианский ..далее