подойдя, получивший пять талантов принес другие пять талантов и говорит:
господин! пять талантов ты дал мне; вот, другие пять талантов я приобрел на них.
Господин его сказал ему: хорошо, добрый и верный раб! в малом ты был верен, над
многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего. Подошел и получивший
один талант и сказал: господин! я знал тебя, что ты человек жестокий, жнешь, где
не сеял, и собираешь, где не рассыпАл, и, убоявшись, пошел и скрыл талант твой в
земле; вот тебе твое. Господин же его сказал ему в ответ: лукавый раб и ленивый!
ты знал, что я жну, где не сеял, и собираю, где не рассыпАл; посему надлежало тебе
отдать серебро мое торгующим, и я, придя, получил бы мое с прибылью; итак,
возьмите у него талант и дайте имеющему десять талантов (Мф. 25, 19–21, 24–28).
На Страшном Суде с человека будет взыскано за то, что он уклонился от воли
Божией, так же как будет учтено то, как он эту волю исполнил. Именно поэтому самым
главным творческим заданием для человека остается непосредственное творение
собственной жизни в соответствии с Божественным Промыслом о ней.
Однако воля Божия для каждого человека непреложно состоит в том, чтобы всем
спастись и в разум истины прийти, ибо Господь не хотяй смерти грешника, но еже
обратитися и живу быти ему (чин исповедания). Воля же пославшего Меня Отца есть
та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в
последний день. Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и
верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день (Ин. 6, 39–
40). Поэтому попечение о вере и спасении своей души есть первое из богоугодных дел.
Спасение же человека невозможно без Спасителя и Его Церкви. Если не будете есть
Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни.
Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в
последний день (Ин. 6, 53–54). Всякие попытки отыскать альтернативный путь спасения,
даже если этот путь претендует на то, чтобы пролечь по пространствам творческих
дерзаний, противоречат Евангелию и Божиему промышлению о человеке.
Таким образом, вершиной человеческого творчества оказывается «умное делание» –
исихазм, то есть достижение подвижником бесстрастия, внутреннего покоя и тишины,
богословие «умной» молитвы. Достигаемое в исихазме бесстрастие не есть простое
умерщвление страстей, но высвобождение в человеке его «лучших энергий»cccvi. Подвиг
этот состоит в упрощении ума, в очищении его от всего внешнего, чувственного,
греховного и раздробленного, дабы, вернувшись внутрь, к простоте единого, он мог,
восприняв божественные энергии, достичь Фаворского света.
«Исихастское богословие в своей сущности – это поэзия по образу Поэта-Творца, это
рождение слова по образу... Слова»cccvii.
102
Именно в силу этого «поэтика исихастского богословия совпадает с его поэзией.
Поэзия есть творческая синергия подвижника-исихаста с Самим Поэтом-Творцом всего
бытия, поэтому поэзия творит свою реальность и совпадает с ней»cccviii. В этом смысле
творчество не «отражает» жизнь, а само является высшим ее проявлением.
В наибольшей полноте этот процесс жизнетворчества осуществляется
непосредственно в Церкви, в самом церковном богослужении, являющем собой
таинственно совершающееся Боговоплощение. Ибо церковное богослужение содержит не
только воспоминание о каком-либо евангельском и церковном событии, облеченном в
художественные символы, но и само их совершение, саму их реальность: Христос
действительно таинственно рождается в Рождество, действительно умирает в Страстную
Пятницу и действительно воскресает во Святую Пасху.
«Господь продолжает жить в Церкви в том образе Своего земного явления, которое,
совершившись во времени, продолжает существовать во все времена»cccix. Дух Святой, ..далее