онтологической достоверности, бытийственного источника. Однако человеческое
существо не может не протестовать против собственной безосновности. Отсюда
диалектически следует утверждение Кириллова: «Если нет Бога, то я – бог»clxiii.
Мало того, «бесчинство свободного ума», отрицающего Бога и мир абсолютных
ценностей, логически ведет к утверждению самодостаточности феноменального мира,
мира явлений, лишенных ноуменов. Великий инквизитор предрекает такому
человечеству, возводящему Вавилонскую башню, неизбежность антропофагии. О том же
говорит и Иван Карамазов: «Уничтожьте в человечестве веру в свое бессмертие, в нем
тотчас же иссякнет не только любовь, но и всякая живая сила, чтобы продолжать мировую
жизнь. Мало того: тогда уже ничего не будет безнравственного, все будет дозволено, даже
антропофагия. Но и этого мало... для каждого частного лица, не верующего ни в Бога, ни в
бессмертие свое, нравственный закон природы должен немедленно измениться в полную
противоположность прежнему религиозному, и... эгоизм, даже до злодейства, не только
44
должен быть дозволен человеку, но даже признан необходимым и даже разумным и чуть
ли не благороднейшим исходом в его положении... Нет добродетели, если нет и
бессмертия»clxiv.
Человек, эмансипируясь от Бога, тут же впадает в зависимость от собственных
страстей, представлений, амбиций, от лжесвидетельств «лжеименного разума», от
природы, от социума, от государства.
Этот род зависимости основывается на том, что человек превращается в вещь в ряду
других вещей. Она вся укладывается в пределы дольного мира, наличного бытия, не
выходя за его пределы. В философии она называется имманентной зависимостью.
И напротив, онтологическая зависимость человека от Абсолюта (Бога) выходит за
пределы и этого мира, и бытия, и самого человека. Это – трансцендентная зависимость.
Она, однако, не есть и отвергаемая Кантом «гетерономия», выводившая нравственность из
не зависящих от воли субъекта причин: зависимость человека от Бога открывается во
внутреннем сокровенном характере этой зависимости: Я уже не называю вас рабами, но
друзьями (Ин. 15, 15).
Как писал немецкий мистик Мейстер Экхарт: «У кого Бог не есть... внутреннее
достояние, но кто вынужден всегда добывать себе Бога извне, в том или в другом, где он
тогда отыскивает Его неудовлетворительным способом, при посредстве разных творений
людей или мест; тот Бога и не имеет, и тогда легко приходит нечто такое, что ему мешает.
И тогда человеку мешает не только дурное общество, но и хорошее общество, не только
улица, но и церковь, не только злые слова и дела, но точно так же и добрые. Ибо
препятствие лежит в нем самом: Бог еще не стал внутри его миром...»clxv.
Царство Божие наступает и раскрывается изнутри человека: Царствие Божие
внутрь вас есть (Лк. 17, 21). Оно – силою берется, и употребляющие усилие
восхищают его (Мф. 11, 12). В этом – великий смысл духовного подвига: это стремление
к истинной природе, созданной по образу Божиему (Быт. 9, 6), и борьба за нее. Эта
борьба идет не против крови и плоти, но против мироправителей тьмы века сего,
против духов злобы поднебесных (Еф. 6, 12): это борьба против духовных отклонений от
замысла Божиего, который является для человека нормой. Однако восстановление ее
лежит через преображение искаженной грехом природы.
Человек, ищущий Царствия Небесного и чающий этого преображения (воскресения
мертвых и жизни будущего века), мыслит все наличное бытие как мир преходящих и
относительных явлений, укорененных в мире идеальном. Ничто в этом мире не пользуется
над ним абсолютной властью, ничто не имеет для него абсолютной ценности, ничто им не
обладает. Онтологически значимыми остаются лишь его «я» и Бог. «Душа и Бог – вот и
весь монах»,– гласит монашеское присловье. Или, как сказал авва Алоний: «Если не ..далее