преображение воли человеческой в подвиге исполнения Христовых заповедей могут
служить условием спасения, залогом благодатного обожения человека. Обожение и есть
цель творения, цель всякой твари. Однако оно не может быть актом насилия: оно должно
быть избрано и принято в свободе и любвиxcviii.
Но свобода и явилась возможностью падения человека, которое было актом воли.
Поэтому и грех человека укоренился в его свободной воле. По сути – грех есть ложное
избрание и ложная установка произволения. Тем, что человек выбирает зло, он открывает
ему путь к существованию.
Как писали святые отцы, зло не существует само по себе, оно лишено сущности, оно
не есть субстанция: «Зло само по себе есть ничто, ибо оно не есть какое-либо существо и
не имеет никакого состава»xcix. Зло паразитирует на какой-либо другой сущности,
произвольно уклонившейся ко злу, и делается реальным лишь в свободном извращении
разумной воли, отвергающей Бога и тем самым устремленной к небытию. Уязвленная
грехом воля теряет свою цельность, становится страстной и непрозрачной, больной и
ограниченной в своей свободе: разум теряет власть над бесконтрольными, низшими
силами души, «стихиями» падшей природы, инстинктами, принуждающими волю к
повиновению. Нарушается вложенная в человека Творцом естественная иерархия души:
плоть начинает паразитировать на силах души, душа присваивает себе полномочия духа.
Дух уклоняется от Бога и тянется к небытию. В этом греховном состоянии он постепенно
перестает различать в себе «голос Божий», узнавать в Боге своего Творца и Спасителя.
Человек в таком состоянии души и не может помыслить свою свободу иначе как свободу
выбирать. Как правило, выбор его происходит между земным и земным, между
греховным и греховным, между страстным и страстным.
Именно такое редуцированное и суженное понимание свободы исключительно как
«свободы выбора», относящейся лишь к поведению человека в эмпирическом мире,
возобладало в новоевропейской философии.
Свобода выбора
Осуществляемая свобода предполагает наличие свободного выбора между разными
возможностями. Именно на этом, то есть собственно на свободе выбора, в основном и
28
сосредоточивала свое внимание многовековая философская мысль. Однако такое
понимание свободы, исключительно как свободы выбора, чрезвычайно сужает и обедняет
само содержание свободы.
Против этого в европейской мысли восставал Бергсон, настаивая на том, что такая
постановка вопроса уже содержит в себе грубое искажение подлинного иррационального
волевого процесса: отчетливый выбор между возможностями, уже в готовом виде
предстоящими перед сознанием, может иметь место лишь при интеллектуальном выборе
между разными средствами, ведущими к чаемой цели. Таким образом, выбор происходит
не между разными целями, а лишь между путями достижения намеченной цели: цель
вообще не есть нечто, предпосланное желанию, она сама формируется в процессе
желанияc.
По-видимому, сама предпосылка об априорном наличии уже готовых вариантов,
между которыми и положено делать выбор, обрекает свободу на необходимость
совершать выбор, то есть ставит ее в принудительное положение. В силу этого свобода не
может быть сведена только к свободе выбора, но имеет и иное измерение, иное качество
действования. Бергсон впервые в истории философии утверждал, что на самом деле не
существует никаких готовых путей и вариантов, между которыми была бы обязана
выбирать наша свобода, напротив: свобода сама творит новые пути и новые варианты.
Она сама таит в себе новые возможности и осуществляет их.
Такое понимание свободы разделяют и некоторые русские религиозные философы ..далее