Да тут, впрочем, все: Хлестаков, Ноздрев с перформансами, капитан Лебядкин с
виршами, Смердяковы, Плюшкины, Собакевичи, Верховенские, господа Голядкины... Все
174
эти двойники, перевертыши, големы... Нос майора Ковалева – «перемещенный предмет»
par excellеnce!
Русская классика, выношенная в лоне Православия, еще раз – образно –
свидетельствует, что разрыв человека с Первоисточником его бытия ведет к вырождению
и смерти. Тревожное ощущение (и самоощущение) постмодернизма, что культура
исчерпала себя и дальнейшее творение ее невозможно, есть следствие духовного
оскудения человека, уповающего на свою самодостаточность. Разрыв культуры с
Церковью оборачивается ущербностью, упадком и, в конечном счете,– смертью культуры.
В свете христианской эсхатологии нет места для исторического оптимизма:
нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день
суда... небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все
дела на ней сгорят. (2 Пет. 3, 7, 10). Вопрос о культуре упирается в конечные судьбы
мира и требует своего разрешения перед лицом огня. Это не значит, однако, что все
сгорит, но что все будет подвергнуто огненному испытанию: Строит ли кто на этом
основании (Иисусе Христе.– О. Н.) из золота, серебра, драгоценных камней, дерева,
сена, соломы,– каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне
открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое
он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон;
впрочем сам спасется, но тАк, как бы из огня (1 Кор. 3, 12–15).
Строительство это и надо понимать как раскрытие всех творческих способностей
человека, «приумножение талантов», которые будут взысканы с человека. Те дела,
которые в огне устоят, ожидает преображение, ибо мы, по обетованию Его, ожидаем
нового неба и новой земли, на которых обитает правда (2 Пет. 3, 13). Конечно, это не
значит, что в будущем веке сохранятся все человеческие шедевры и вообще то, что мы в
мире сем называем культурой, но в каждом творчестве есть нечто, содержащее в себе семя
вечности, «логос», роднящий его с Логосом. И эти энергии Духа, коснувшиеся когда-либо
души человеческой, не могут исчезнуть бесследно. Вдохновение же, выражаясь языком
святителя Григория Паламы, и есть одна из энергий Духа.
И здесь снимаются противоречия Церкви и культуры, Православия и творчества.
Культура – не абсолютная ценность, и все же она есть свидетельство человечества об
идеальной реальности. Идолопоклонство в отношении ее столь же утопично, сколь и ее
полнейшее отвержение. Творчество есть призвание и послушание человека,
осуществляемое на путях исполнения воли Божией. Воля Божия состоит в том, чтобы
взыскать и спасти погибшее (Мф. 18, 11), преобразить и обожить его. Творческая идея
не может осуществляться автономно от идеи спасения, так же как спасение невозможно
при зарытых талантах. Путь же спасения лежит через Христову Церковь.
Православная культура есть пока лишь замысел, идеал. Как таковой он, возможно,
неосуществим. Но в стремлении к нему собирается творческая энергия, формируется
личность, испытуются любовь и вера. Ибо даже неосуществимость этого идеала рождает
дивные вещи, бесценный жемчуг:
По небу полуночи ангел летел
И тихую песню он пел.
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.
Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов,
О Боге великом он пел, и хвала ..далее