разумен, справедлив, свободен,– значит, Бога нет»,– гласит максима Бакунинаcxxxviii. (Ср. у
Достоевского: «Если Бога нет, то все позволено».)
По сути, знаменитое изречение Ивана Карамазова стало ключевым пунктом
атеистического экзистенциализма (Хайдеггер, Сартр, А. Камю, А. Мальро и т. д.): «Все
дозволено, если Бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться
ни в себе, ни вовне. Прежде всего, у него нет оправданий. Действительно, если
существование предшествует сущности, то ссылкой на раз навсегда данную природу
ничего нельзя объяснить»cxxxix.
По логике атеистической ветви экзистенциализма, если Бог есть, то у человека нет
свободы, но если Бога нет, нет и детерминизма. «Если Бога нет, мы не имеем перед собой
никаких моральных ценностей или предписаний... Нет детерминизма… человек свободен,
человек – это свобода. Человек осужден быть свободным»cxl.
Таким образом, вопрос о свободе воли есть еще и вопрос об этической вменяемости
человека. Если человек настолько умерщвлен грехом, как утверждает Лютер, что, даже и
приняв Святое Крещение, он сам по себе не способен ни на какое благое устремление,
если, пока его не посетит Своею благодатью Бог, он обречен на то, чтобы творить только
одно лишь злое и греховное, может ли он в этом случае нести ответственность за свое
дурное? Ибо, если у человека нет свободы воли, на нем не может быть и греха. И если он
«предопределен» к выбору добра, это не может вменяться ему в праведность.
И напротив, если свободная воля была повреждена грехом, но все же не уничтожена,
если она склоняется более ко злу, чем к добру, но все же не искоренена, если бушующие в
человеке страсти и навык ко греху хотя и помрачают разум и искажают в человеке образ
Божий, но все-таки полностью не лишают человека богоподобия, то есть если он волен в
своем самоопределении, то на нем лежит и ответственность за его деяния.
Свобода и абсурд
Детерминистские учения умозрительной философии и протестантизма
спровоцировали в европейской мысли реакцию индетерминизма: на все притязания
горделивого самодостаточного Разума европейской культуры экзистенциальная
философия ответила проповедью абсурда.
В противовес традиционному пониманию «существования», трактуемого как род
низшего бытия и противопоставляемого «сущности» или, по крайней мере,
рассматриваемого как предикат последней, экзистенциализм заявил главенство
конкретной, индивидуальной, частной, наконец, субъективной «экзистенции» над всем
абстрактным, умозрительным, объективным и общим, будь то понятие, идея или сама
сущность как таковая.
Экзистенциалисты – и христиане (Кьеркегор, Ясперс), и атеисты (Камю, Сартр,
Хайдеггер и др.) – утверждают, что существование предшествует сущности: бытие
существует прежде, чем его можно определить каким-либо понятием, и этим бытием
является человек, или, по Хайдеггеру, человеческая реальность. Из этого следует, что
человек есть то, что он сам из себя делает. «Человек – это прежде всего проект, который
переживается субъективно... Ничто не существует до этого проекта, нет ничего на
умопостигаемом небе, и человек станет таким, каков его проект бытия... Экзистенциализм
отдает каждому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную
ответственность за существование»cxli. Это утверждение влечет за собой вывод, что
человек не может выйти за пределы человеческой субъективности. Над ним нет никаких
объективных законов, кроме его собственных, над ним не властна никакая
«необходимость», никакой моральный императив. Человек предоставлен собственному
своеволию, и это провозглашается как его свобода: «Человек – это свобода»cxlii.
37
Однако такой полный индивидуализм лишает человека критерия достоверности, ..далее