столь немилостив, что велел не есть ни от какого дерева?». Но Господь – напротив,
милостивый и щедрый,– разрешил есть от всякого дерева, кроме одного – дерева
познания добра и зла. Ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь
(Быт. 2, 16, 17).
Но змий отрицает предупреждение Господа. «Нет,– говорит он,– плоды вовсе не
смертельны – нет, не умрете» (Быт. 3, 4). Подтекст таков: «Ваш Господь лжет». И далее
– змий продолжает: но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются
глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3, 5). То есть фактически
змий говорит: «Бог, по Своему властолюбию и зависти, не хочет, чтобы вы были
всевидящими, как Он».
Кто-то из современных исследователей остроумно заметил, что, если выражаться в
терминах сегодняшнего дня, придется признать, что Творец здесь выступает как
тоталитарист и антидемократ, в то время как змий прививает первочеловекам
демократические понятия. «Райский змий – первый большевик»,– как утверждал дьякон
Андрей Кураев в одном из выступлений. «Равенство! – провозглашает змий.– Братство!
Свобода!» Можно сказать, что он прививает человеку понятие о существовании
ценностей, автономных от Бога: автономность Красоты (и увидела жена, что дерево
приятно для глаз), автономность Премудрости (дерево дает знание), автономность
Свободы (дерево вожделенно), автономность человека (откроются глаза ваши, будете,
как боги). Однако единственное, что увидели первочеловеки, когда открылись глаза у
них, единственное, что узнали,– это то, что они наги и отныне вынуждены скрываться от
Творца. Путь человеческой культуры и цивилизации есть попытка человека в той или
иной степени спрятаться от Бога, укрыться среди деревьев, сшить себе смоковные
опоясания (ср.: Быт. 3, 5–7).
Райский змий ввел человека в заблуждение, потому что после вкушения запретного
плода грех и смерть вошли в саму природу человека. Он лишился своего одеяния святости
и облекся в тление. Но змий солгал и относительно ценности плодов с древа познания.
Они не сделали человеков «яко бози». Напротив, они извратили в нем самый путь
познания. Ибо человек, удостоенный таким преимуществом перед всякой тварью, как
образ и подобие Божие, с самого своего сотворения не мог быть лишен главного блага, то
есть блага познания. «Добра и зла не знают только те, которые по природе не имеют
разума,– пишет святитель Иоанн Златоуст,– а Адам обладал великою мудростью и мог
распознавать то и другое. <...> Господь Бог,– сказано,– всех животных полевых и всех
птиц небесных привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы как
наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей (ср.: Быт. 2, 19). …Какою
мудростью обладал тот, кто мог дать имена, и притом собственные, столь многим
различным и разнообразным породам скотов, пресмыкающихся и птиц. Сам Бог так
принял это наречение имен, что не изменил их и даже после грехопадения не восхотел
отменить названия животных. Сказано: как наречет человек всякую душу живую, так и
было имя ей»xii.
Также в подтверждение мудрости Адама и способности к познанию святитель
приводит тот факт, что Адам сразу узнал Еву: вот это кость от костей моих и плоть
от плоти моей (Быт. 2, 23). Первочеловек смог распознать самую суть, самый логос
брака: Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей;
и будут [два] одна плоть (Быт. 2, 24). Святитель Иоанн Златоуст настаивает на
уникальности познания и премудрости Адама до грехопадения: «...знавший столько
ужели... не знал, что добро и что зло?»xiii. «…Как можно согласить с разумом то, что козы
и овцы, и все бессловесные знают, какая трава годна им в пищу, какая вредна, от каких
нужно особенно воздерживаться и к каким обращаться, а человек – разумное животное –
11 ..далее