ибо в этом жизнь твоя (Втор. 30, 19–20).
Творец дал человеку власть распоряжаться всем творением, даровал ему свободу
самоосуществления, которая содержала в себе множество различных возможностей,
вплоть до отпадения от своего Творца и искажения Его замысла о себе, но и вплоть до
власти быть чадом Божиим (ср.: Ин. 1, 12), вплоть до обожения.
Поскольку целью христианской жизни является обожение, то есть новая жизнь во
Христе, которая возможна лишь при условии совместного действия благодати и
свободной воли, избравшей для себя путь уподобления Христу, нелишне вспомнить, что,
как утверждают святые отцы, Богу не подобает приписывать выбора, в собственном
смысле этого слова. «...Ибо Бог не обдумывает и не выбирает, не колеблется, не
раздумывает, “не советует”, как безусловно Всеведущий»cvii: эта выбирающая воля
«существует в Нем (Христе.– О.Н.) как Божественная свобода»cviii.
Как постановил Халкидонский Собор, две природы в Господе Иисусе Христе
подразумевают и две воли – Божественную и человеческую, «ибо Господь “восприял в
естестве и нашу волю”». И тем не менее, о выборе или размышлении (то есть «гноме») в
собственном смысле относительно воли Спасителя говорить нельзя в силу того, что у
Спасителя не было «определенных склонностей воли»cix и ей не было свойственно
неведение, то есть в Нем не было «гномической» воли: Господь был «по произволению...
безгрешный»cx. Человеческая воля Спасителя свободно совпадала в своем хотении с
решением Его Божественной воли. Не по принуждению, но в акте свободы душа Господа
желала именно того, чего желала для нее Его Божественная воля. Как пишет протоиерей
Георгий Флоровский, «душа Господа свободно хотела именно того, чего Божеская Его
воля желала, чтобы хотела она».
Итак, по утверждению святых отцов, по отношению к Богу нельзя говорить о
«свободных решениях», «потому что единственное решение Сына – это кенозис, принятие
на Себя всех условий человеческого существования, совершенное подчинение воле Отца.
Собственная воля Слова, Его человеческая воля подчиняется Отцу и по человечеству
проявляет согласие Нового Адама со Своим Богом, причем это не колебание между “да” и
“нет”, а всегда только “да”, даже сквозь “нет” ужаса и возмущения»cxii: Отче Мой! если
возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты (Мф. 26, 39).
Сама молитва Господа свидетельствует о Его свободе. При этом Его произволение
лишено колебания и выбора, ибо по природе Он имел склонность к добру и владел
благом, поскольку человеческая природа в Нем из падшего состояния вернулась в
30
естественное, в котором укоренена добродетель и чье произволение – непреложно.
Преподобный Максим Исповедник объясняет именно этой непреложностью произволения
Господа то, что Он не ведает «добровольно избранного греха»cxiii.
Эта непреложность и устойчивость произволения, превосходящего возможности
всякого выбора, однако в то же время и содержащего их в себе, является условием
осуществления истинной свободы. Той совершенной свободы, которая, по обетованию
Христа, даруется тому, кто пребудет «в слове Его»: если пребудете в слове Моем, то вы
истинно Мои ученики, и познАете истину, и истина сделает вас свободными (Ин. 8,
31–32). Это «пребывание» в слове Божием и есть свидетельство непреложности
произволения, присущего свободе, онтологического «да»: ибо Сын Божий, Иисус
Христос, не был «да» и «нет»; но в Нем было «да»,– ибо все обетования Божии в Нем
«да» и в Нем «аминь» (2 Кор. 1, 19–20).
Свобода не изобретает ценности, не мечется, выбирая между готовыми истинами,–
она лично открывает, проживает и воплощает эти ценности в служении им. Это служение
всегда индивидуально и личностно и само по себе оказывается творчеством, ибо замысел
Божий о каждом человеке индивидуален и неповторим, призвание – уникально и потому ..далее