Ревниво оберегают свою свободу сыны века сего: нередко они видят для себя опасность там, где ее и тени не было.
Известный публицист М. О. Меньшиков, прочитав в иудейских, обычно враждебных Церкви и приснолгущих газетах, будто Священный Синод “вырабатывает свой проект о предварительной цензуре”, инициативу которого масонский орган Милюкова “Речь” приписывает мне, спешит в “Новом Времени” ополчиться против самой мысли о такой цензуре, тревожа по сему случаю даже кости Мильтона, автора “Потерянного” и “Возвращенного рая”. Он грозит такими страхами, что иной читатель газеты подумает, что Священный Синод собирается ввести у нас инквизицию. Предварительная цензура, видите ли, и “оскорбительна для нации”, и “подавит искренние и свободные взгляды народного разума”, так что нельзя будет использовать “гения великой нации”, “убьет самый разум, умертвит образ Самого Бога”, и если дело идет о всей печати, то “устроит резню”, “посягнет на сущность жизни, на дух разума”, будет “посягательством не на жизнь, а на бессмертие”.
Такие-де мысли проводили Мильтон и Локк, с которыми, конечно, вполне согласен М. О. Меньшиков. “Мы видим, — говорит он, — как свободная в своей мысли Англия за эти двести двадцать три года (со времени закона о свободе печати) величественно шествовала по земному шару, завоевывая океаны и материки. Турция же, отказавшаяся от свободы мысли, все эти столетия падала неудержимо, повергая в кровавую пропасть и свой храбрый и честный народ, и те народы, за которые ответственность пред историей она взяла на себя”. И вот старый публицист, напуганный такими кошмарными соображениями, кричит: “У нас из разных углов общества идут попытки отобрать последние крохи свободы”, обеспеченные нам основными законами, “наши революционеры” пытаются “зажать рот России”...
Но что же случилось? Что так встревожило господина Меньшикова, что он пишет грозную статью в триста восемьдесят восемь строк против затей “маленькой ретроградской партии, желающей связать свободу народного сознания насильственными мерами”, чтобы “предупредить тяжелые последствия этой фатальной ошибки”?
Да ничего особенного не случилось. Никакого проекта о предварительной цензуре в Священный Синод я не представлял; были суждения о наблюдении за литературою вообще и за духовною печатью в особенности, но не о предварительной цензуре, а в целях только осведомления Священного Синода, не имеющего возможности в лице своих членов наблюдать, что и где печатается касающееся веры, Церкви, церковного управления и подобное. Так что же: ужели и этого Священный Синод не может, не вправе делать? Ужели он не должен знать, что и где говорят и пишут о всем том, что входит в ведение его? Вот хотя бы в данном случае: “Речь”, намеренно или нет, приписывает мне какой-то проект, господин Меньшиков негодует на меня, как на “реакционера”, бросает громы и молнии на церковную власть, а сия власть не должна и знать об этом? Пощадите, господин Меньшиков: на что же это похоже?
Все рассуждения господина Меньшикова имели бы свой смысл, если бы наша печать не была в огромном большинстве захвачена в нечистые руки иудеев, если бы наши публицисты, может быть, даже бессознательно, не подслуживались бы этим врагам веры и Руси Святой, если бы наши интеллигенты не были предубеждены против Церкви, не чуждались ее воззрений, не поддавались тому гибельному влиянию, которое стремится перевоспитать их в понятиях на свой космополитический, атеистический лад. В том-то и дело, что в нашей печати работает не “гений великой нации”, не “разум народный”, не “образ Самого Бога”, как выражается Локк, а — что скрывать печальную истину? — темная сила иудеев и их споспешников... Господин Меньшиков должен это знать; он боится “порабощения человеческого слова” цензуре, но как будто не видит того, что и слово, и мысль уже давно порабощены иудомасонству, и хотя бы во имя действительной свободы от этого рабства надо желать не только наблюдения в смысле осведомления, но даже и в смысле “предварительной цензуры”. Наш народ, нашу интеллигенцию, наших детей отравляют, а вы кричите: закройте на это глаза, пусть власть не знает об этом отравлении, пусть отравители свободно делают свое погибельное дело... Так что же? ..далее