Отношения между Православием и Исламом гораздо сложнее и интереснее, чем принято думать. Бытует мнение, будто магометане считают уничтожение неверных заслугой перед Аллахом, а православные постоянно готовы воевать с мусульманами, притесняющими христиан. Получается эдакая непримиримая вражда не на жизнь, а на смерть. История этого не подтверждает.

    Убедительной иллюстрацией, что это не так, служит Казанская кампания, предпринятая в 1552 году молодым царем Иоанном IV. Казанское ханство было одним из осколков некогда единой Золотой Орды, и его официальной религией был Ислам, принятый за 200 лет до этого ордынским ханом Узбеком. Однако поход Ивана Грозного на Казань никоим образом нельзя считать «крестовым походом» вроде тех, какие организовывались католиками на турок (а заодно и на православных византийцев). Царь руководствовался вовсе не религиозными, а чисто политическими соображениями. Неприемлемым для него было не то, что в Казани живут и отправляют свой культ мусульмане, а то, что под предлогом преимущества мусульманства над христианством теократическая верхушка ханства держит в рабстве русское православное население. Надо сказать, что ненормальность такого положения ощущали и многие этнические татары, вследствие чего в Казани образовалась достаточно влиятельная «московская партия», неоднократно просившая русские власти прийти и навести порядок. Война, начатая Иоанном, была освободительной, о чем свидетельствует ее результат: успешный штурм Казани избавил от неволи 60 000 русских людей. Ради одного этого стоило выступать в поход. Но этим значение кампании не ограничилось. В бывшем Казанском ханстве были установлены не просто мирные, но даже дружественные отношения между мусульманами и православными, и открылась возможность спокойно сопоставлять эти учения и делать осознанный выбор между ними. И многие татары сделали выбор в пользу Православия, хотя преследований магометан после взятия Казани не было и никакого давления на них не оказывалось. Ярким примером таких добровольно перешедших в христианство мусульман служат касимовские татары, ревностно исповедующие нашу веру и давшие немало светильников благочестия и православных пастырей.

    Завоевание Казанского ханства - самое блестящее предприятие Ивана Грозного как в военно-стратегическом, так и в государственно-историческом плане, за которое многое простится ему на небесах. Оно показало, что город, изобилующий мечетями и минаретами, с которых по утрам звучат призывы к Аллаху, может быть нормальным русским городом, и доносящиеся с высоты возгласы на непонятном языке лишь придают ему своеобразие и неповторимость. То же самое относится к земле и воде. Когда через три года после взятия Казани пало и Астраханское ханство, вся Волга, от истока до устья, стала русской рекой, хотя истребления мусульман и разрушения мечетей не было и в Астрахани.

    Но это еще не все. Сразу после взятия Казани начался знаменитый поход Ермака Тимофеевича Повольского «за Казань» (за Уральские горы) с целью обращения в православную веру многочисленных сибирских племен, и уже менее через 100 лет, в 1639 году, русские мореходы вышли в первое плавание по Тихому океану. А в 1612 году из Москвы были изгнаны польско-литовские интервенты, и русские вернулись в свои западные области. Так в XVII веке Россия окончательно вошла в предназначенные ей Божиим Промыслом границы.

    То, что это действительно был Промысл, что эта часть земного шара и вправду была назначена свыше последним оплотом Христовой истины -Православной Русью, - а следовательно, была Русской Землей не с семнадцатого столетия, а изначально, удостоверяется не одним нашим человеческим рассуждением, которое всегда можно оспорить, но и Откровением. Это важнейшее, ко многому нас обязывающее Откровение Господь явил нам через чудотворную икону Казанской Божией Матери, и в дни празднования этой святыни мы должны еще раз о нем задуматься.

    Напомним вкратце историю обретения этого образа. 28 июня 1579 года страшный пожар, начавшийся около церкви святителя Николая Тульского, истребил часть града Казани, включая половину Кремля. Жители постепенно начали восстанавливать уничтоженное огнем. Вместе с другими погорельцами недалеко от центра выгоревшего района строил свой дом стрелец Даниил Онучин. Его девятилетней дочери Матроне явилась в сонном видении Богородица и повелела достать Ее икону, зарытую в землю еще при господстве мусульман тайными исповедниками православия. Когда она сказала об этом взрослым, те не приняли ее слова всерьез. Видение повторилось, но результат тот же самый. Но когда Божия Матерь явилась девочке в третий раз, ее мать решила действовать и вместе с дочерью начала копать в указанном Богородицей месте. Там действительно была спрятана небольшая икона - список с Влахернской иконы Божией Матери, не раз спасавшей Константинополь от набегов варваров. Архиепископ Иеремия поместил обретенный образ в близрасположенный храм святителя Николая, затем его с молебном перенесли в Благовещенский собор, первый православный храм Казани, воздвигнутый Иоанном Грозным. Во время шествия прозрели два слепца - Иосиф и Никита.

    Промыслительным является тот факт, что первый молебен перед обретенной святыней служил будущий Патриарх всея Руси Гермоген. Он стал связующим звеном между распространением Православия на восток и на запад, происходившего под водительством Казанской иконы Божией Матери -«Взбранной воеводы», как именует Ее Церковь. В 1594 году, уже в сане митрополита Казанского, Гермоген составил сказание о священных событиях, свидетелем и участником которых ему довелось быть, - «Повесть и чудеса Пречистая Богородицы честнаго, славного Ея явления образа, иже в Казани». Став всероссийским Патриархом, Гермоген сыграл решающую роль в разгроме польско-литовских захватчиков. Находясь в заточении в Московском Кремле, он нашел возможность послать оттуда грамоту в Нижний Новгород, вдохновившую Козьму Минина и других патриотов на организацию ополчения. Там были и такие строки: «Пишите в Казань к митрополиту Ефрему, пусть пошлет в полки к боярам и к казацкому войску учительную грамоту, чтобы они крепко стояли за веру, унимали грабежи, сохраняли братство, и как обещались положить души свои за дом Пречистой и за чудотворцев, и за веру, так бы и совершили. Да и во все города пишите... везде говорите моим именем».

    По слову святителя казанская дружина присоединилась к ополчению, встав под знамена князя Димитрия Пожарского и принеся с собой список с Казанской чудотворной иконы, который в Ярославле передали князю. Эта икона взяла ополчение под свое покровительство, и католики были изгнаны из России.

    Вхождение России в предопределенные ей пределы на востоке имело более мирный характер, чем на западе. Еще святой Александр Невский старался ладить с Ордой, что ему и удавалось, но вел непримиримую борьбу со шведами и немцами. И в дальнейшем, продвигаясь к Тихому океану, русские не избивали мусульман или язычников, но старались обратить их в Православие, а когда это не удавалось, предоставляли им беспрепятственно исповедовать собственную веру. Двигаясь же в западном направлении, России приходилось вести войны, которые можно назвать религиозными, а они, как известно, бывают самыми ожесточенными. В чем причина этого? Она очень проста. Коран, представляющий собой редукцию Библии, неспособен серьезно заинтересовать того, кто знаком с самой Библией, а поклонение твари вместо поклонения Творцу было анахронизмом уже для древнегреческих философов, тем более дико оно для христианина. Это значит, что ни Ислам, ни язычество не представляли для русского человека духовной угрозы - на эти приманки он не клевал. Иное дело - близкие к Православию конфессии - католицизм и протестантизм, тут соблазн более тонкий и коварный, следовательно, более опасный. Это понимали у нас руководители государства и руководители Церкви, и этим пониманием определялась наша традиционная внешняя политика. Это необходимо понимать нам и сегодня, когда по воле истории мы оказались между двух огней - исламским миром и современной западной цивилизацией, вступившими поверх наших голов в противостояние, спровоцированное акциями 11 сентября. Конечно же, нам надо приложить все усилия, чтобы не ввязаться в этот вооруженный конфликт, но если говорить не о внешних действиях, а о внутренней позиции, то наше отношение к Исламу должно быть более доброжелательным, чем к «новому мировому порядку». Магометанами мы никак не станем, это исключено, да нас никто и не заставляет ими становиться, а вот угроза превращения в «потребляющих животных», приходящая к нам из Америки через экраны нашего продавшегося ей телевидения, совершенно реальна.