Последний тип якобы монахов — это люди, потерявшие совесть и предавшиеся господствующим в них порокам: пьянству, распутству, бессовестной наживе... О них, кажется, нет надобности и распространяться. У них все сводится только к удовлетворению своей страсти, лишь бы не попадаться. Между первым и последним типом есть множество оттенков с преобладанием в ту или другую сторону.
Теперь представьте себе, что в обители при выборах на все должности даны всем равные права: кто первый воспользуется ими? Нет сомнения, что это равноправие раньше всех постараются использовать самые последние и очередь пойдет снизу вверх, так что первые-то, вероятно, и вовсе не станут пользоваться своими правами. Да они им и не нужны. Не за правами какими-то они пришли в обитель, а ради спасения души. А спасать душу никто им не помешает здесь. Самая мысль о правах им не по душе. Чем неблагоприятнее будут внешние условия, тем больше им будет скорбей, а чем больше лично им скорбей, тем ближе цель спасения. Не ищут они скорбей этих, а ждут в силу закона духовной жизни, ждут их как дорогих гостей. Не особенно погонятся за правами и иноки второго типа. Бог с ними, с этими выборами, с этим контролем над тем, что творит наше начальство, игумен, казначей, эконом: не нашей это меры дело, скажут они. И многие, лучшие из них, уклонятся, по своей обычной скромности, от подачи своих голосов, предпочитая тишину своей кельи и мирные отношения со всей братией. И вот, при выборах на разные должности, при голосовании, всею братией, всею массою выступят низшие категории братства: наемники, карьеристы, лжемонахи. Опасаясь решительного протеста со стороны высших властей, они, вероятно, будут выставлять своих кандидатов из средних групп, дабы иметь себе покровителей в случае обнаружения их недостатков: эконома потароватее, благочинного поснисходительнее, об игумене уж и говорить нечего. Судите сами, к добру ли все это поведет наше монашество, и без того уже шатающееся? Скажут, что и в древности выборное начало существовало в обителях. Да, существовало, но будем откровенны: тогда была нужда прибегать к выборам потому, что все бежали от начальственных должностей, а ныне возник вопрос о выборном начале потому, что уже много очень является охотников занимать такие должности: возникает соперничество кандидатов. Причины, как видите, совершенно противоположные. Тогда руководило иноками смирение, теперь — самомнение, тогда — желание быть последним, теперь — первым или, по крайней мере, одним из первых. Тогда действовал закон любви, смирения и отсечения своей воли: это начало Божественное; теперь — выборное начало, юридическое, человеческое. Тогда избранные принимали должность за послушание всей братии, своим избирателям, предварительно всячески уклоняясь от избрания; ныне нередко избираемы те, которые сами ищут избрания, подсказывают это своим избирателям, которые потом и свяжут их совесть в исполнении ими должности. В древности иноки помнили заповедь отцов: “Повиниси игумену аки Богу”, теперь хотят подчинить себе игумена как послушника. Тогда, избрав, умолив старца быть игуменом, уже отдавались в его волю всецело, отрекаясь от своего смышления, теперь требуют, чтобы игумен не смел выбрать себе ближайших помощников вроде благочинного, эконома, казначея, духовника, хотят (и им дают право) сами выбирать этих лиц, да так, чтобы игумен не смел и присутствовать на этих выборах... Есть ли тут хоть искра монашеского духа? Ведь в таких условиях святая обитель превратится в грешную коммуну, где будет царить дух раздора, вражды против игумена, интриг, взаимных пререканий. Где же тут искать исполнения обетов? Во что обратится самый обряд пострижения, если монах, только что покрытый мантией без рукавов в знак отсечения своей воли, тотчас же потребует от игумена, даже от высшей епархиальной власти, смены того или другого должностного лица, станет составлять себе партию подобных, — словом, сразу почувствует себя чуть ли не полным хозяином в монастыре, потребует изменения порядков, устава, всего уклада монастырской жизни”.
И то обновление церковно-приходской жизни, о котором ныне так много говорят, не может произойти и прочно войти в самую жизнь народную без постепенно воспитания молодых поколений чрез обновленную и правильно поставленную церковную школу. Вот почему не удалять от Церкви, а, наоборот, в целях церковного воспитания будущих прихожан следует как можно ближе ставить под церковное влияние детей при самом начале их сознательной жизни, когда их сердце еще не заражено ядом страстей, когда оно еще открыто для восприятия заветов Христовых, когда семя веры и благочестия еще находит в их сердцах благодарную почву для возрастания. Дети — это как бы остатки первобытного рая, следы погибшей непорочности: сохрани, Бог, удалять их от благодатного тепла Церкви-матери; Богу ответит тот, кто решится на это.
Грешно обманывать себя, будто мы не знаем, не понимаем, кому нужно вырвать школу из рук Церкви: еще в шестидесятых годах известные вожди и проповедники всяких свобод говорили, что надо “поймать таракана”, то есть, взять в свои руки школу, и дело будет сделано. Мы думаем, что в пылу всяких преобразований на Руси наше Временное правительство, которое мы, по указанию власти церковной, пред лицом Божиим при богослужении именуем “благоверным”, просто недосмотрело сути вопроса о судьбе церковных школ и, увлекаясь идеей полного объединения народного образования в одних руках, упустило из виду исторически-воспитательное их значение. Мы надеемся, что это будет принято во внимание и ошибка будет исправлена: достояние Церкви останется ее достоянием и то, что церковь с таким трудом, с такою любовью собирала, созидала, не будет расточаемо, не будет никому передаваемо. Об этом, кажется, уж так много и хорошо говорено, что и спорить больше нет нужды. Только предвзятая мысль врагов Церкви может настаивать, под предлогом объединения школ, на передаче церковных школ в другое ведомство; но ведь всякому известно, что как горбатого могила исправит, так и предубежденного, лукавствующего в совести, неискреннего человека никто не убедит, ибо он говорит вовсе не то, что думает.
А между тем люди незрелой мысли, незрелого опыта жизни, недостаточно вдумчивые, пользуясь нынешней свободой, пустились в суждения и по вопросу о церковных школах. Съезды учителей и учительниц постановляют решения о передаче их ведомству народного просвещения, — этого мало: решают исключить Закон Божий из предметов преподавания, а так как этот вопрос “затрагивает традиционные воззрения народной массы”, то на первое время “предоставляется не вызывающим особых сомнений лишь освобождение от обязательного изучения этого предмета учащихся, причем до достижения ими шестнадцатилетнего возраста освобождение это может производиться по заявлению их родителей, а по достижении указанной возрастной нормы — по желанию самих учащихся”. А время, освободившееся от Закона Божия, предполагают употребить на “усиление элементов гражданского воспитания и обучения молодежи путем углубления знаний из области истории и государственного права”, проще говоря, на обучение современному политиканству во всех его видах. Таковы, между прочим, были постановления Всероссийского учительского съезда. К этим постановлениям, как я писал недавно в своем дневнике, и присоединились учителя и учительницы наших церковных школ Московской епархии. Думаю, что они просто не разглядели, к кому пошли: думали, что в этом съезде участвуют православные христиане, а не усмотрели, что это речи вовсе не христианские. Идти против преподавания Закона Божия в христианской школе — не значит ли отрекаться от Христа? Считать этот священный предмет только “традиционными воззрениями народной массы” — не значит ли сказать прямо, что Святое Евангелие, все учение христианское есть сказка, не заслуживающая веры? И с каким пренебрежением говорят эти лжепросветители народа о народной массе!.. Так и слышится тут фарисейское: народ сей, иже не весть закона, прокляти суть (Ин. 7, 49)! Народ-де — это полные невежи: что с ним толковать? Будем проводить свои “научные” идеи и просвещать его по-своему: христианство отжило свой век, пора перестать верить этим мифам...
Ведь вот к чему ведет в конце концов объединение церковных школ с теми, какими руководят составители резолюций Всероссийского съезда народных... не учителей, а — скажем матушку-правду — развратителей. Вот почему на все доказательства, приводимые в пользу передачи наших школ в Министерство народного просвещения: что наша школа умирает от бедности, что там, наоборот, все обставлено хорошо, — совесть требует сказать прямо и решительно: лучше совсем закрыть наши школы, чем отдавать их в то ведомство, где вместо просвещения большей частью вводится ныне, помимо желания властей, развращение... Лучше пусть народ останется безграмотным, чем будет развращаться в школах, где и Закон-то Божий изгоняется... Грамотность сама по себе не есть ни благо, ни зло: это то же, что острое орудие, коим можно и человека убить, и жизнь человеку спасти, произведя потребную операцию. Если ребенок не умеет владеть таким ножом, то лучше ему и не давать ножа, пока не будет поставлен в условия невозможности злоупотреблять им. Вот мое мнение относительно школьного учения. Я не противник школы для народа; я сделал все, что мог для этой школы и служу ей своими изданиями, но если школа станет развращать детей, если в ней не будет преподаваться Закон Божий, если учащие будут смотреть на этот предмет только как на “традиционный пережиток”, то — Бог с ними, с этими школами, с такими учителями: пусть лучше дети остаются безграмотными или же учатся у старых дьячков, как некогда учились и мы. Я невольно вспоминаю тот Зыряновский край бывшей моей Вологодской епархии, где отцы благочинные мне докладывали, что есть селения, где не знают еще замков, где оставляют на ночь на улице и сбрую, и белье, и другое ценное для крестьянина имущество: никто ничего не тронет, хотя там нет ни одного еще грамотея. Надо ценить все по-христиански, а не идолопоклонничать пред современными модными идеями, от которых, увы, гибнет наш добрый, но слишком увлекающийся чужими модами народ. Вот в таком убеждении я и послал бывшему Московскому уездному съезду церковно-школьных деятелей приводимое здесь послание или привет на имя уездного наблюдателя, которы